10 августа та же группа, которая работала по Плоешти прошлой ночью, опять была запланирована на удар по нефтяной столице Румынии. В нее входил и экипаж Ивана Мурашова.

Метеорологи выдали неутешительный прогноз по маршруту, Грозовой фронт по-прежнему находился у побережья Румынии, Мурашов, оценивая обстановку, представлял, что полет будет проходить в крайне сложных метеорологических условиях при сильном противодействии ПВО в районе цели и над ней. Чем он окончится ? Перед вылетом он подошел к технику самолета Юркмну:

— Борис, возьми этот пакет, в нем тысяча рублей. Если что со мной случится, отправишь их жене и сыну.

— Что вы, что вы! — замахал руками Юркин. Видя смятение техника, Мурашов добавил:

— Пойми меня правильно — это я делаю на всякий случай. Задание сетодня весьма сложное. Да и когда они были простыми? Все может случиться…
В девять часов вечера бомбардировщики начали взлет.

Через час полета на пути экипажа Мурашова вновь ветел грозовой фронт. Летчик пытался обойти его. Но это сделать ему не удалось. Не оказалось ни одного «окна». И он решил пробиться вверх, настойчиво набирая высоту в надежде перемахнуть грозовые облака. Но тучи обступили машину до практического потолка. Сильные вихревые потоки валили самолет то в один, то в другой крен, сбивая с курса.

Мурашов передал штурману Андриенко:

— Николай, следи внимательно за скоростью и курсом. Будем пробираться к цели.

Вокруг непроглядная тьма. Вспышки молний метались около самолета.

Еще через три часа показался охваченный пожарами Плоешти. А над ним — мечущиеся лучи прожекторов, море зенитного огня. Это наши экипажи растревожили ПВО врага при бомбежке нефтепромыслов.

На первом заходе Мурашов не дрогнул, выдержал заданный штурманом режим полета, по его командам четко доворачивал на боевой курс. И вот он услышал:

— Три бомбы сброшены.

И пошли заходы на цель под ураганным огнем зениток. На втором летчик дал указание сбросить еще три бомбы, на третьем — две, на четвертом — остальные.
А в это время, выходя из зоны зенитного огня, Иван Мурашов дал волю своим чувствам. Он так маневрировал, что бедный бомбардировщик только скрипел и скрежетал.

Андриенко этими вихревыми маневрами буквально вжало в виденье. Он не выдержал и слабым голосом взмолился:

— Иван, ты что, ошалел?! Нас и в грозовых тучах так не бросало. Потише, а то поломаешь все ребра или самолет развалишь…

— Терпи!

Вырвавшись из огненного кольца зениток, экипаж, вновь преодолев грозовой фронт, через два с половиной часа приземлился на своем аэродроме, имея 136 пробоин в плоскостях и фюзеляже самолета.

Минуты через три-четыре оперуполномоченный, выйдя из состояния шока, начал сползать к люку. Уже очутившись на земле и окончательно придя в себя, признался:

— Ну, знаешь, никогда не мог даже предположить, что летать так сложно и опасно. А про Мурашова доложу командиру и комиссару полка, что он правильный человек и летчик…

Хочу одно подтвердить: Иван Степанович Мурашов был отличным летчиком, храбрым человеком и истинным патриотом Родины.

Когда люди были построены, командир полка кратко сообщил о результатах полета и объявил благодарность всем его участникам. А дальше произошло то самое, чего еще никогда не было. Биба скомандовал: «Лейтенант Мурашов, выйти из строя!». Иван по-уставному четко выполнил команду и замер перед шеренгой своих однополчан. Ни он сам, и никто другой не могли понять, для чего все это делается. А командир полка подошел к растерявшемуся лейтенанту, обнял его и трижды по-русски поцеловал.

«Вот, товарищи, настоящий герой этого вылета, которым должен гордиться весь наш славный 2-й минно-торпедный полк. Слава ему.».». Подполковник еще раз обнял Ивана Мурашова и сказал совсем уже по-уставному: «Становитесь в строй, Иван Степанович…».

Ах, как много приобрел в глазах авиаторов их командир…. А Иван Мурашов обрел как бы новые крылья…

В авиации роль ведущих, как в мирное время, так и на войне, велика. Не случайно ведущими групп назначались наиболее подготовленные, умелые и опытные командиры. Вот и 19 августа ведущим девяти бомбардировщиков назначили капитана Чумичева. Группе предстояло в первой половине ночи нанести бомбоудар по транспортам и баржам, обнаруженным самолетом-разведчиком в Сулинском гирле Дуная.

Летевший впереди группы Мурашов подходил к аэродрому противника в районе Тульчи уже в глубоких сумерках. И летчик, и штурман видели по светящимся аэронавигационным огням самолетов, как истребители противника готовятся к взлету. Значит, их уже оповестили о приближении наших машин.

Мурашов резко снизился до высоты 1000 метров и вышел из зоны огня зениток. Новиков доложил:

— Командир, бомбы легли на взлетной полосе! Думаю, вряд ли кто-нибудь решится с нее взлетать.

—  Хорошо! Что дальше делать будем?

— Думаю, надо зайти снова на взлетную полосу с обратным курсом, — предложил штурман,

—  Пойдет! Разворачиваюсь…

На этот раз четыре фугасных «сотки» разорвались на аэродроме. Сделав еще два захода под огнем зениток, каждый раз маневрируя скоростью, по направлению и высоте, экипаж Мурашова в каждом заходе сбрасывал по три бомбы на стоянки самолетов. Возникли взрывы и пожары. Это горели «мессершмитты» и «хенкели». Выведена из строя взлетная полоса, образовался затор на стоянке, везде паника. Вражеские истребители взлететь не смогли.

Н.Шумак 2003 год

От admin