Разница между любителем и профессионалом заключается в том, что любитель непременно зацикливается на чем-то одном — патриотизме, экономике, силе духа и воле к победе, а профессионал осознает, что ничего само по себе не существует, и все имеет место быть одновременно, поэтому заниматься чем-то одним чревато.

Уроки гетмана Скоропадского из 1918
Уроки гетмана Скоропадского из 1918

Что показывает вся украинская история.

29 апреля мог бы стать светлым государственным праздником, ибо, как гласит Википедия, 100 лет назад, «29 квітня в Києві Всеукраїнський з’їзд хліборобів одностайно закликав проголосити Гетьманом України Павла Скоропадського. Центральну Раду було розігнано німцями, натомість, одразу ж було проголошено про утворення Української Держави на чолі з Гетьманом, який узяв на себе повноваження щодо управління краєм.»

И даже помазался на трон, все как полагалось.

То, что Скоропадский являлся ставленником Германии и Австро-Венгрии, само по себе не было негативным обстоятельством.

После Второй мировой войны Германия и Япония были оккупированы и подчинялись диктату победителей, и это им скорее помогло встать на ноги.

И нужно сказать, что именно в условиях фактической оккупации и произошло настоящее украинское державотворення.

Да, гетманат был фактически Российской империей в миниатюре, и часто с теми же персонажами, но уже с украинским лицом. И он работал. Как работали заводы, почта и таможня.

Измученные голодом и чекой русские аристократы и интеллигенты дружно побежали в Киев.

И тут, по воспоминаниям русских же писателей, проделавших тот же путь, с ними происходила метаморфоза.

Люди, еще вчера трясшиеся от страха, пытавшиеся поцеловать руку грубого балтийца в клешах, а чекиста вообще куда угодно, оказавшись в Киеве, также оказывались и в прошлом, и их страх и приспособленчество сменялись на высокомерие и презрение к простому, черному народу.

И в этом же была и беда царства Скоропадского.

Возврат в прошлое восстанавливал не только экономику и институты государства, он восстанавливал и прошлые социальные отношения.

Которые, надо сказать, были совсем не идеальные, о чем свидетельствуют аж три революции за 12 лет.

Но Скоропадский не был ни особым идеологом, ни экономистом, и знал, что работало раньше. Что вполне устраивало его спонсоров в Берлине и Вене.

Но не устраивало многомиллионное крестьянство, которое до этого в течении полугода радостно делило землю и растаскивало инвентарь из крупных поместий.

Теперь же им предлагалось не только вернуть то, что они уже считали своим, но и начать поставлять продукцию странам-освободителям.

Грубо говоря, мечтам крестьянина стать вольным хозяином, которые он лелеял еще со времен Шевченко

«На вольній, бачиться, бо й сам

Уже не панський, а на волі;

Та на своїм веселім полі

Свою таки пшеницю жнуть»

наступал конец. И не мечтам, а действительности.

И никакими рациональными объяснениями об экономической целесообразности для государства убедить его было невозможно.

Для нормального функционирования страны требуется,по крайней мере, три вещи: более-менее работающая экономика, более-менее квалифицированная администрация и восприятие у населения системы как более-менее справедливой.

И надо сказать, что, наверное, единственным режимом в истории Украины, где два из трех условий были достигнуты, это держава Скоропадского.

Но, как и царский режим до него, это была социально несправедливая держава и ее это не особо волновало. А зря.

К середине лета 1918, когда заколосились поля, недовольство крестьян вырвалось наружу. А затаившиеся на время сельские вожаки вернулись. И началась эскалация насилия.

Саботаж – порка, ответный поджог – повешение, и так далее. Причем носившая характер гражданской войны.

В подавлении нараставших саботажа и бунтов участвовали не только полиция — Державна Варта и регулярные части оккупантов, но и землевладельцы. Не только помещики, но даже немецкие меннониты-колонисты, которым религия запрещала брать оружие в руки.

При этом стоит помнить, что никаких реальных шансов на победу у крестьянства не было. Пока в городах стояли вооруженные силы двух империй, гетьманат стоял прочно.

Но несмотря на нарастающую жестокость подавления мятежей — порки, казни, сожжение домов, село не успокаивалось.

Решить эту проблему Скоропадский не столько не хотел, а просто не мог.

Экономические и политические обязательства исключали саму возможность решения социальной проблемы и режим был обречен с самого начала.

В ноябре 1918 замолкли пушки на Западном фронте, немцы засобирались домой и конец Скоропадского стал неизбежен.

Мораль короткой истории правления Скоропадского проста. Если вы не подходите к решению проблем комплексно, у вас остается два выбора — полагаться на внешнюю поддержку и на насилие. Но имеется вполне реальный риск, что внешняя поддержка может иссякнуть, а насилие может встретиться с еще большим насилием.

И тогда, в лучшем случае, вы окажитесь в эмиграции, где будете писать прочувствованные книги и статьи про если бы да кабы, и почему люди вокруг вас, да и в целом по стране, оказались неправильными.

В общем, мне жаль украинских историков и пропагандистов от истории. Скоропадский плохо вписывается в нарратив украинской державности.

Но как урок опасности рационального подхода к решению нерациональных социальных проблем, его опыт бесценен.

И если его не изучать, то можно и повторить. Но зачем?

От admin